Мораль как источник права: оговорка Мартенса и автономные системы вооружений

Мораль развивается, право меняется. Так происходит прогрессивное развитие морали. Однако характер связи между этими процессами вызывает споры и недостаточно изучен. И если мы не хотим, чтобы люди, которые должны соблюдать нормы права, считали их «устаревшими» или «неприменимыми», надо признать, что развитие права может отставать от развития морали и право надо иногда изменять, если мораль его опередила.

Это должны иметь в виду и те, кто устанавливает правовые нормы, и те, кто ими руководствуется. Оговорка Мартенса, включенная в несколько важнейших договоров международного гуманитарного права (МГП), может быть в этом отношении очень полезной. Сегодня многие обеспокоены тем, что в условиях быстрого развития новых военных технологий, в том числе роботизированных и автономных систем вооружений, МГП может оказаться неспособно эффективно их регулировать. В связи с этим, сегодня было бы очень полезно обсудить оговорку Мартенса и соотношение морали и права в целом.

***

Эта статья — одна из мини-серии по теме «Автономные системы вооружений». Оригинал статьи опубликован в блоге Humanitarian Law and Policy. 

Оговорка Мартенса

Впервые оговорка Мартенса была изложена в преамбуле к Гаагской Конвенции II 1899 г. и Гаагской Конвенции IV 1907 г. Разные ее варианты вошли в ряд принятых впоследствии важнейших международных договоров по праву вооруженных конфликтов, в том числе в Женевские конвенции 1949 г. (ЖК) (ст. 63 ЖК I, ст. 62 ЖК II, ст. 142 ЖК III, ст. 158 ЖК IV) и Дополнительные протоколы к ним 1977 г. (ст. 1 ДП I; преамбула ДП II). В разных вариантах она сформулирована не совсем одинаково. Я буду использовать тот вариант, который содержится в Дополнительном протоколе I 1977 г.:

В случаях, не предусмотренных настоящим Протоколом или другими международными соглашениями, гражданские лица и комбатанты остаются под защитой и действием принципов международного права, проистекающих из установившихся обычаев, принципов гуманности и требований общественного сознания.

Различные трактовки

Смысл и значение оговорки Мартенса неизбежно вызывают разногласия. Грубо говоря, все трактовки можно разделить на три категории.

Сильные государства обычно предпочитают «узкую» трактовку оговорки, которая делает ее малозначительной или даже бесполезной. В этом случае государства, подписавшие договоры, в которых есть эта оговорка, обязаны просто соблюдать обычное международное право.

«Широкая» трактовка, которую часто предпочитают правозащитные организации и которую защищают некоторые другие комментаторы, утверждает, что сама оговорка может быть источником права. То есть на основании указанных в оговорке источников — «установившихся обычаев», «принципов гуманности» и «требований общественного сознания» — можно утверждать, что какие-либо средства и методы ведения войны запрещены МГП, даже если они не упоминаются конкретно ни в одном договоре. Очевидно, что именно такой трактовки придерживается правозащитная организация «Хьюман Райтс Вотч», которая в своем влиятельном докладе «Мы теряем гуманность» (Losing Humanity, на англ. яз.), утверждает, что оговорка Мартенса может быть использована как довод за запрещение автономных систем вооружений.

Есть и третья, «умеренная» трактовка, которую выдвигают некоторые авторитетные специалисты. В соответствии с ней оговорка Мартенса может помочь в истолковании существующих договоров или использоваться в поддержку их конкретных интерпретаций, но не может служить доводом в пользу конкретных запретов.

Не смею надеяться, что здесь мне удастся решить вопрос о том, какая интерпретация оговорки Мартенса правильна. Тем более, что я не юрист и не историк МГП, а философ. Я могу только поделиться некоторыми наблюдениями о том, какую роль могут играть ссылки на «требования общественного сознания» и в меньшей степени на «принципы гуманности» в рамках более общей дискуссии и ведущихся сейчас споров о моральной и правовой стороне использования автономных систем вооружений.

Определение требований общественного сознания

Согласно узкой трактовке оговорки Мартенса, требования общественного сознания содержатся в обычном международном праве, и нет никакой необходимости искать их где-то еще. Но тут возникает противоречие: из оговорки вполне очевидно следует, что требования общественного сознания сами представляют собой один из источников такого права.
В соответствии с широкой и, возможно, с умеренной трактовками, требования общественного сознания являются независимым источником международного права. Если мы хотим принять одну из двух последних трактовок, то совершенно необходимо разобраться в том, каковы эти требования. И именно трудность этой задачи рассматривалась многими как решающий довод против широкой интерпретации оговорки Мартенса.

Опрос общественного мнения

Один из способов определить, что такое требования общественного сознания, — это провести опрос общественного мнения. Недавно ряд организаций и частных лиц проводили такие опросы, чтобы узнать, что думают люди о применении автономных систем вооружений. При этом они иногда открыто говорили, что результаты опроса имеют значение для дискуссий о законности этих систем в свете оговорки Мартенса. Эти опросы показали, что большинство респондентов глубоко обеспокоены перспективой применения автономных систем вооружений.

...у нас пока нет надежной методики, которая бы позволила выяснить, что думает большинство землян по какой бы то ни было теме.

Однако такой подход грешит рядом недостатков. Самое главное, постольку поскольку нас интересует мнение большинства, опрашивать надо весь мир. Но у нас пока нет надежной методики, которая бы позволила выяснить, что думает большинство землян по какой бы то ни было теме. Предположим, мы всё же как-то сумели опросить действительно представительную выборку населения планеты. Но и тогда мы никуда не денемся от одной серьезной проблемы: на результаты таких опросов, как известно, влияет эффект воздействия рамок восприятия. То есть ответы обычно зависят от точной формулировки вопроса. Далее, представляется маловероятным чтобы достаточное число людей достаточно хорошо разбиралось в природе автономных систем вооружений и в том, каким может быть их применение (пока что, в основном, гипотетическое), чтобы результаты такого опроса можно было принимать всерьез при установлении правовой нормы. Наконец, общественное мнение по таким вопросам порой меняется, иногда радикально, что может сделать смысл выражения «принципы международного права» неопределенным на каждый конкретный момент времени.

Мнение экспертов

Еще один способ попытаться узнать, каковы требования общественного сознания — познакомиться с тем, что думают на этот счет судьи, пользующиеся большим уважением, общественные деятели и ученые. Такой подход, конечно, больше устраивает юристов, которые склонны к консерватизму, и у них для этого есть (более или менее) основательные причины. В то же время, если мы согласимся принять мнение «авторитетных лиц», у нас возникнут примерно те же проблемы, что и с опросами общественного мнения. В частности, люди, имеющие серьезные основания претендовать на необходимые экспертные знания в области применения новых видов оружия, в большинстве своем — граждане сильных стран, которые эти виды оружия разрабатывают. Кроме того, такие эксперты нередко бывают связаны в силу своей профессиональной деятельности или по политическим причинам с военными. И то, и другое заставляет усомниться в объективности заключений, которые они делают, если рассматривать их как группу.

Общественные дискуссии

Предположу, что существует способ преодоления различий между этими методиками, который позволяет получить более ясное представление о требованиях общественного сознания. Теоретики «совещательной демократии» говорят о серьезном потенциале общественной дискуссии в открытом обществе. С ее помощью можно прийти к выводам, имеющим нормативную силу. Их главная идея такова: необходимость аргументировать свои выводы (а без этого не убедишь других), может заставить участников общественной дискуссии не руководствоваться узко личными интересами, а заботиться об общем благе. Чем больше людей с разными взглядами будет участвовать в общественной дискуссии, тем больше мы можем быть уверены, что сделанные в ходе дискуссии выводы основаны на разумных соображениях, а не представляют собой сумму идей, продиктованных фракционными интересами.

...мы можем провести различие между понятиями «сознание общественности» и «общественное сознание».

Соответственно, мы можем провести различие между понятиями «сознание общественности» и «общественное сознание». И различие это очень существенное: первое — просто сумма мнений, тогда как второе представляет собой выводы, сделанные в процессе дискуссии. Такие дискуссии проходят на различных площадках, в том числе в юридических и академических кругах. Именно потому, что в этом случае основное внимание уделяется результатам обсуждения, а не просто суммируются интересы, мы считаем, что мнению экспертов следует часто придавать особое значение. Однако признав, что обсуждение должно включать в себя различные точки зрения и что укоренившиеся материальные интересы могут искажать процессы общественной дискуссии, мы понимаем, почему нужно относиться к мнениям «авторитетных лиц» с осторожностью и проверять их и (или) вместо этого проводить обсуждения с участием более широкой общественности.

Поэтому я считаю, что мы должны понимать под требованиями общественного сознания выводы открытого, учитывающего все мнения процесса обсуждения, проводимого среди как можно более широкой общественности на разных уровнях.

Принципы гуманности

Для меня как философа очень заманчиво трактовать отсылки к «принципам гуманности» подобным же образом. То есть понимать эти принципы, как восходящие к общим нравственным принципам, раскрываемым посредством коллективной реализации способности мыслить, которая является отличительной чертой человека. При этом важно признавать, что выражение «принципы гуманности» имеет особое значение в контексте МГП, где оно связано с идеей о том, что методы и средства ведения военных действий, доступные воюющим сторонам, не являются неограниченными.

...принципы гуманности требуют, чтобы применение силы регулировалось принципами, содержащимися в доктрине jus in bello, основанной на теории справедливой войны...

Грубо говоря, принципы гуманности требуют, чтобы применение силы регулировалось принципами, содержащимися в доктрине jus in bello, основанной на теории справедливой войны, а именно, принципами проведения различия, соразмерности и неприменения жестоких средств ведения войны. В то же время ссылки на «принципы гуманности» и (или) «гуманитарные принципы» также часто встречаются в дискуссиях о нравственных и правовых основах МГП. Более того, ограничения, налагаемые на воюющие стороны самими принципами jus in bello, убедительны с нормативно-правовой точки зрения в той степени, в какой они отражают выводы, сделанные в ходе исторического процесса обсуждения и нравственного осмысления того, каковы моральные обязательства людей друг перед другом даже в военное время.

Дальнейшие шаги

Понимание требований общественного сознания, достигнутое в ходе дискуссий, и принципов гуманности потенциально может сделать содержание обоих выражений более определенным и объяснить, почему они на самом деле могут служить особым источником международного права. Собственно, это довод в пользу «широкой» трактовки оговорки Мартенса. В той мере, в какой можно продемонстрировать, что требования общественного сознания и принципы гуманности несовместимы с применением автономных систем вооружений, широкая интерпретация оговорки Мартенса может сделать такое применение незаконным согласно существующему МГП.

Тем не менее, в этой работе я не пытался показать, что требования общественного сознания — или принципы гуманности — исключают разработку и применение автономных систем вооружений. В других своих работах я доказывал, что развертывание таких систем представляет серьезный риск для международного мира и безопасности, поскольку оно создает угрозу случайного начала войны, и поскольку их применение нарушало бы права человека, которыми обладают комбатанты. Однако доводы, приводимые одним человеком, могут внести лишь незначительный вклад в процесс обсуждений, если мы хотим, чтобы такой процесс раскрыл суть требований общественного сознания и охватил множество различных точек зрения людей по всему миру. Но я все же надеюсь, что мне удалось показать, почему перед лицом возможности применения автономных систем вооружений этот проект можно считать жизненно важным.

***

Роберт Спэрроу — преподаватель философии, главный эксперт Центра передового опыта по изучению электроматериалов Австралийского совета по научно-исследовательским работам и внештатный преподаватель Центра биоэтики университета Монаша, где он работает над этическими проблемами, возникающими в связи новыми технологиями. Роберт Спэрроу опубликовал множество работ на такие темы, как этика военной робототехники, теория справедливой войны, расширение возможностей человека и нанотехнологии. Он является сопредседателем Технического комитета по этике робототехники Института инженеров электротехники и электроники. Также он был одним из основателей Международного комитета по контролю над роботизированным оружием.

***

Благодарности

Спасибо Саше Радин, Франку Зауэру, Хитер Рофф и еще двум рецензентам, не пожелавшим раскрывать свои имена, за вклад в мои размышления о вышеназванных вопросах.

***

Дополнительные материалы:

Carpenter, Charli. 2013. How do Americans feel about fully autonomous weapons? Duck of Minerva, 10 June.
Evans, Tyler D. 2012. At war with the robots: Autonomous weapon systems and the Martens clause. Hofstra Law Review 41: 697-733.
Horowitz, Michael C. 2016. Public opinion and the politics of the killer robots debate. Research & Politics 3(1): 2053168015627183.
IPSOS 2017. Three in ten Americans support using autonomous weapons. 7 February 2017.
Meron, Theodor. 2000. The Martens clause, Principles of humanity, and dictates of public conscience. American Journal of International Law 94(1): 78-89.
Open Roboethics Initiative. 2015. The ethics and governance of lethal autonomous weapons systems: An international public opinion poll. 9 November, Vancouver, Canada.
Sparrow, Robert. 2016. Robots and respect: Assessing the case against autonomous weapon systems. Ethics and International Affairs 30(1): 93-116.
Sparrow, Robert. 2009. Predators or plowshares? Arms control of robotic weapons. IEEE Technology and Society 28(1): 25-29.
Ticehurst, Rupert. 1997. The Martens clause and the laws of armed conflict. International Committee of the Red Cross, 317. 125-134.