Южная Осетия: зажги свечу на добрые дела…

Отправляясь в поездку в село с говорящим названием Монастер, я не подозревала, что короткая дорога станет чем-то знаковым. Помню только, что томилась ожиданием разговора, который по определению должен был быть нелегким, каким может быть разговор здорового человека с тем, кому повезло меньше, с тем, кто в одночасье переосмыслил всю свою жизнь и стал существовать по новым правилам. По правилам, по которым живут люди с ограниченными возможностями.

Мы едем к Автандилу, жителю села, который девять лет назад стал жертвой того, что является естественным следствием любого вооруженного конфликта, – присутствия неразорвавшихся боеприпасов и мин. Такие несчастья случаются везде, где воюющие стороны сеют в землю беду замедленного действия.

Едем мы недолго по проселочной дороге, которая в весеннюю непогоду едва проходима. Моросящий дождь, опустевшее село, нагие деревья за окном, и мне от этого не легче. Как задать вопрос о наболевшем и не ранить? Как вести себя, чтобы не причинить хлопот и не обязать одинокого человека к жестам гостеприимства, столь присущего местным жителям?

Всего какая-то пара километров вверх по холму. Вот и покрытый мхом купол необыкновенно хорошо сохранившегося Тирского монастырского храма Рождества Пресвятой Богородицы XIII века. Мне с дороги виден только купол. Кажется, можно дотянуться до острия крыши – только руку протяни. Очень хочется попасть туда. К храму, вниз по холму ведет узкая тропинка. Увы, времени на это нет совсем.

Водитель ювелирно высаживает нас прямо на крыльцо дома: ведь вокруг непролазная грязь. Встречает нас радушный хозяин. Очень опрятный мужчина средних лет. Это и есть наш собеседник. Я чувствую, что моя неловкость вдруг смешивается с чем-то явно диссонирующим: ухоженный дворик, завидная прибранность скромного дома Автандила никак не совпадают с моими представлениями о быте человека, которому каждый шаг мучителен, человеку, лишившемуся не только здоровья, но и заботы близких и средств к существованию.

На столе миска со свежевымытыми царскими яблочками. Золотые в бурое пятнышко. Я даже знаю, как они пахнут. Не могу удержаться и не спросить: «Это яблоки из вашего сада?». «Да», - отвечает хозяин, и продолжает с грустью о том, что яблоневый сад был когда-то его гордостью. «Знаете, я ведь иногда собирал до десяти тонн яблок. Сейчас ни сил, ни возможности ухаживать за деревьями».

Беседа наша продолжается рассказом о несчастном случае. Автандил, по обычаю своему, оправился в лес за дровами на телеге, запряженной быками. В этой местности и раньше случались подрывы с гибелью скота. Миной, оставшейся от присутствия в лесу вооруженных людей, Автандилу оторвало ногу. Истекая кровью, он привязывает себя цепями к бревнам, как к полозьям, и волы вывозят его из леса домой. Там ему уже вызвали скорую и отвезли в госпиталь. Месяц в больнице, множество операций. Позже жена уезжает в грузинский город Рустави, забрав дочерей. Редкие телефонные звонки семье – это все, что осталось.

Я слушаю внимательно и не перестаю удивляться. Мне становится стыдно за свою хандру и жалобы. Автандил продолжает сам вести большое хозяйство, держит коров и телят, огород не запускает. «Трактор, который мне выделил Красный Крест, – хорошее подспорье. Я и соседям его одалживаю». Кроме регулярной поддержки в обеспечении услуг ортопедического центра во Владикавказе, Международный Комитет Красного Креста в 2011 году в рамках микроэкономической программы передал в дар Автандилу мини-трактор для обработки земельного участка.

«Мне понравилось выращивать сахарную свеклу», - рассказывает он. «Два года подряд сажаю. Собираю урожай сам. Меня ведь никто не торопит, складываю понемногу созревшую свеклу в одном месте, а потом кто-нибудь да поможет вывезти ее с участка. Свекла сладкая. И сам ем, и с другими делюсь».

Со скотом потяжелее. Хотя и это, кажется, вполне по силам нашему собеседнику. «Молока с моих коров немого, хватает только на небольшое количество сыра и телят покормить. В прошлом году вырастил двух поросят и продал. Меня и быков моих просили продать, но я отказался», - рассказывает Автандил. «Как же я продам их? Они ведь мне жизнь спасли, вывезли меня тогда из леса домой...»

А еще рядом в подсобке - мастерская, где стоят два станка для производства церковных свечей. Мы попросились понаблюдать за процессом. С детства любопытно было. В мастерской тепло пахнет воском. Автандил приставил костыли к стулу рядом и принялся за работу. Надо «раскочегарить» машины. «Я слесарь пятого разряда. Пару лет назад приехал как-то батюшка, привез мне это оборудование для нехитрого дела. Так мы на пару с соседом и выполняем небольшие заказы для церкви – храм-то тут действующий». В машину, чем-то напоминающую мясорубку, уходят слитки воска. Рядом - бобина с грубой хлопковой нитью. Напарник Автандила аккуратно складывает готовую свечу в моток. Свечу режут, отмеряя уже на другом аппарате. Готово. Автандил заворачивает нам по десятку свечей. «Я знаю на своем опыте, как часто вы, Красный Крест, помогаете людям. Зажигайте эти свечи только на добрые дела и в радость».

Я потеряла в Монастер серебряную серьгу. Буду верить народной примете: чтобы вернуться в храм и зажечь свечу от Автандила....